— … Выпей еще чаю, Олюшка, — тетя Вера вновь наполнила чашку горячим напитком; не столько чаем, сколько отваром из душистых трав, Ольге неведомых. Точилова, прямо сейчас побывавшая в настоящей деревенской бане, взяла чашку, сделала неспешный глоток, присаживаясь у плиты. Хорошо! Тепло травяного чая, опускаясь в живот, словно бы смешалось с теплом печки, обволакивающим тело снаружи. Полотенце стало ощущаться более грубым, чем оно было на самом деле. Неожиданно начало клонить в сон. Вот незадача! Она же не спать сюда приехала…
— Вопрос у меня к вам, тетя Вера, — сказала Ольга, грея пальцы о фарфор чашки.
— Какой же, Олюшка?
Вопрос был из таких, что по телефону не решаются. Именно поэтому Ольга приехала на переговоры.
— Я хочу уехать отсюда. В смысле из города. В другой регион. Врачи говорят, что здешний климат для меня очень вреден. Для этого мне нужно реализовать жилье… Тетя Вера, продайте мне вашу долю. Квартира маленькая, однокомнатная… первый этаж… «хрущ»… нам ее все равно не разделить.
Ольга еще вчера подбирала, как ей казалось, необходимые слова для грядущей беседы относительно квартиры покойной матери, и полагала, что сможет построить разговор в нужном русле и выдержать его в верном тоне: одновременно твердо и при этом дипломатически корректно. Но ее рот неожиданно выдал совсем другие слова, и тетушка даже несколько секунд молчала, сжав губы в ниточку.
— Понимаешь, Олюшка, — мягко заговорила она. — Я не думаю, что эта идея понравилось бы твоей маме, которая неслучайно отдала ее часть мне. Я ведь тоже ей была не чужая, как-никак сестра же… Мы даже думали о том, чтобы дать тебе возможность переехать сюда, поближе к природе… И подальше от городского смога.
Походило на то, что Ольга взяла неверный тон. Она могла бы сейчас сказать насчет здешней природы, и насчет того, что от нее тут осталось. После многолетней хищнической вырубки лесов по всей территории области большинство озер высохло, а ураганы, о которых в прежние времена в этих краях слыхом не слыхивали, стали разносить по округе все то, что годами копилось на дне тех озер. Промышленные отходы, удобрения с полей… Еще неизвестно, где теперь экология хуже — в городе или районах.
Но об этом Ольга сочла за лучшее промолчать.
— Когда пять лет назад Маше сказали про ее диагноз… Ты еще училась в то время… Конечно, ей хотелось, чтобы ты по окончании учебы не мыкалась по съемным комнатам и всё такое…
Казалось, что тетя Вера тоже произносит не совсем то, что именно она хотела бы сказать. И вдруг в голове Ольги будто что-то вспыхнуло, и словно от макушки внутрь мозга посыпались слова, почти лишенные интонации и голосовой окраски, но их смысл был понятен и ярок в своей жестокой прямоте:
(Ах ты, шалава, чего захотела — хапнуть всю квартиру и свалить отсюда… на кой черт мне эти деньги за долю — что я смогу купить на них в городе?.. Толю, Толечку моего нужно срочно отсюда вывозить, а то он тут с этими бандитами связался… не дай бог, натворит чего-нибудь, надо чтоб он в школу полиции поступил поскорее, а то его тут посадят, я же не переживу этого… Ну ладно, последний учебный год ему остался, а пока Ольга пропишет его в квартире, пусть только попробует упереться, ишь, сучка бесстыжая с бабочкой на брюхе, я найду способ заставить ее это сделать… Ничего, ничего, девка податливая, уговорю не мытьем так катаньем… главное, чтоб с Володькой она не обсуждала, этому алкашу ведь только деньги нужны, пропадет квартира…)
Чашка с недопитым чаем упала на пол и разбилась. Звонкий рассыпающийся удар будто бы отключил поток сознания. Прекратился и словесный шлейф, пропитанный ядом. Тетушка лишь слегка охнула.
— Тетя Вера, простите, я случайно… — Ольга, пряча глаза, и сдерживая дрожь в руках, нагнулась за осколками.
— Не надо, не надо, Олюшка… — Заворковала тетя ласковым, заботливым голоском… И до омерзения лживым. — Я соберу позже… Сядь, посиди спокойно.
Точилова выпрямила спину, усаживаясь ровно. Бешеный бег сердца понемногу успокаивался, дыхание выравнивалось. Вот оно что… Вот на что рассчитывает сестра ее покойной матери… Нет, на это Ольга пойти не сможет. Совсем ни к чему пускать в уютную, обжитую квартирку своего юного кузена с повадками гопника, но главное в том, что она действительно хочет отсюда уехать… И на самом деле считает, что эта осень — последняя ее осень в этих краях и в здешнем ужасном климате, где зима длится восемь месяцев, а лето — один день, да и тот, по закону подлости, не выходной… Ну, что ж… Каким образом и кто ей подсказал истинные мысли тетки — на этот вопрос она сейчас ответить не может. Но зато знает, как ей теперь себя вести…
— Ну хорошо, Олюшка, — продолжила тетя Вера. — И еще посмотри сама: ведь кроме нас, у тебя больше никого по сути не осталось. Отец про тебя и забыл уже, его родня — и того понятнее. На кого же ты сможешь рассчитывать, если вдруг действительно уедешь?
«Уж на тебя-то теперь я знаю, как можно рассчитывать», — подумала Ольга, но вместо этого медленно, с расстановкой сказала:
— А вы знаете, тетя Вера, возможно, вы и правы. В конце концов, везде хорошо, где нас нет… (Лицемерная улыбочка была подтверждением тому, что Ольга на правильном пути). — Наверное, есть смысл не спешить с такими решениями. Все равно, я бы прямо сейчас никуда не поехала. Может, через полгода или год…
Тетушка ритмично покачивала головой, на ее лице были написаны неподдельное участие и сочувствие. Вот ведь дрянь-то, а… Хотя, если чисто объективно, то ее можно понять: ну какое ей дело до желаний или даже здоровья племянницы, тогда как на кон поставлена судьба единственного сына?.. У Ольги мелькнула мысль соврать, что она встречается с мужчиной и намерена в ближайшее время выйти замуж… Но сразу же решила, что нет смысла уподобляться лживой тетке, и — тем более — пугать ее несуществующими планами. Еще, чего доброго, начнет форсировать события, а этого ей, Ольге, совсем не нужно. Лучше подождать немного.
— Заночуешь у нас? — спросила Вера, явно испытывая облегчение от того, что разговор на щекотливую тему вроде бы закончился, и вроде бы в ее пользу. — Назавтра погоду хорошую обещают, попрошу Толю, он тебя до райцентра на мотоцикле довезет, а то у нашего местного автобуса очень неудобный график.
На душе у Ольги было довольно-таки гадостно, но от предложения, вполне естественного, отказываться казалось глупым.
… Платье еще толком не высохло, лифчик — тоже. Колготки придется выбросить… Ольга накинула короткий халатик и рискнула выглянуть из комнаты в коридор. Вера куда-то ушла, ее муж Владимир угостился чем-то крепким еще в тот момент, когда Точилова принимала баню… Разговаривать с ним сейчас было бессмысленно… да и преждевременно, пожалуй. Позже, конечно, придется сделать ему предложение с глазу на глаз. Уговорю, — сказала сама себе Ольга. Денег хватит. Не хватит — займу где-нибудь. Главное — не пережать…
Бродить по дому, а тем более, по его окрестностям в этот вечерний час совсем не хотелось. Точилова заглянула на полочку, на которой стояли и валялись потрепанные книжки, в основном женские детективы и любовные романы в обложках с изображениями усатых мачо и томных красавиц в длинных платьях. Ни то, ни другое Ольга не относила к разряду годной для чтения литературы, но (что греха таить) иногда проглядывала по диагонали, задерживаясь на эротических описаниях… Если, конечно, автор или переводчик не страдали хронической безграмотностью — а чаще всего с русским языком они не дружили, по всей видимости, с детства.